Всемирный следопыт, 1926 № 10 - Страница 26

* * *

Когда я, наконец, решил, что у меня набралось достаточное количество экземпляров на продажу, я отправился со своими помощниками в последний обход джунглей, чтобы посмотреть, не остались ли еще где-нибудь попавшиеся в ловушки звери.

Когда мы подходили к одной из ям, вырытой близ илистой лужи в просвете джунглей, я внезапно услышал что-то странное: смешение криков двух диких животных разных пород. Звуки, казалось, распадались на рев буйвола и рычание и кашель тигра. Абдул Рахман передал мне мое ружье, и я, медленно и осторожно, пошел впереди остальных. Малайцы столпились за моей спиной.

Наконец, я увидел самку водяного буйвола. Голова ее была опущена вниз, и она упорно кружилась вокруг кого-то. Через минуту глаз мой уловил полосы взрослого тигра, полускрытого в высокой траве. Темная безволосая шкура буйволицы была покрыта кровью. Длинные, рваные раны краснели на ее боках, задних ногах и плечах. Я видел, как тигр выскочил из травы. Буйволица отскочила в сторону и взметнула головой так, что один из ее длинных рогов задел тигра и отбросил его назад.

— Вам хочется посмотреть на бой? — крикнул я своим спутникам.

— Да, да!

— Так взбирайтесь на деревья!

Живущие в джунглях малайцы лазают по деревьям, как кошки. Сильным ударом ножа они прорезывают кору так, чтобы за получившееся углубление можно было бы зацепиться пальцами рук или ног. Взобравшись на ветки, они протягивают вниз руки и подтягивают к себе остальных товарищей.

Сидевший над моей головой Абдул Рахман взял мое ружье и передал его сидевшему выше на дереве малайцу. Затем одним ловким движением пальцев он распустил свой соронг и спустил конец его мне. Я ухватился за него и наполовину вскарабкался, наполовину был втянут вверх.

Я расположился на большой ветке, откуда хорошо было видно поле битвы. Временно обе стороны прекратили активные действия. Тигр прижался к земле, громко рыча, а буйволица кружилась вокруг него. После нескольких минут подобного кружения буйволица бросилась вперед и задела тигра рогами. Тигр отпрянул назад, бросился на бок буйволицы, глубоко запустил в него зубы, а затем как бы отлетел в сторону.

Сидевшие вокруг меня туземцы наблюдали эту сцену с тем напряженным вниманием, с каким они всегда смотрят на петушиные бои. До меня доносился громкий шопот. Составлялись пари.

Тигр собрался с силами, издал громкий кашляющий рев и вспрыгнул на голову буйволицы. Огромная корова встретила эту атаку с согнутой могучей шеей. Сила толчка заставила ее присесть на задние ноги. Она принялась трясти рогами, но тигр крепко вцепился ей в голову и точно прирос к ней. Она пыталась подняться вместе с кусающей и рвущей ее большой кошкой. Наконец, балансируя на рогах тяжесть своего ужасного головного убора, она поднялась с земли. С минуту она продержала тигра на воздухе, затем, резко опустив голову, стряхнула его на землю. Медленно согнув колени, она налегла на него всей своей тяжестью.

Раздалось рычание, рев, затем протяжный кошачий визг. Буйволица подняла голову с храпом и ревом. Ноги ее дрожали, но, так как тигр лежал, растянувшись на земле, она бросилась на него с такой силой, что, очевидно, переломила ему спину. Вид его безжизненного тела словно оживил буйволицу. С храпом, яростным и торжествующим, она снова начала топтать его ногами.

Когда ярость ее немного улеглась, она остановилась, вся дрожа, истекая кровью из многочисленных ран и из носа, и начала протяжно и жалобно мычать.

— У нее есть теленок, — прошептал мне Абдул Рахман. — Взберемся повыше, туан, тогда мы увидим.

Мы принялись карабкаться с ветки на ветку, все выше и выше.

— Смотри! — воскликнул Абдул.

Он указал мне на маленькое, темное и блестящее, тело, над которым колыхалась трава. Это был теленок буйволицы. Он лежал на боку. Из глотки его лилась кровь. Тигр, вероятно, убил его при первом же скачке. Буйволица, шатаясь, подошла к теленку. Она остановилась над ним, призывая его жалобным мычанием. Видя, что он не двигается, она опустила голову, нежно подсунула под него рог и приподняла с земли. Так провисел он несколько мгновений с безжизненно болтающимися ногами.

— Буйволица, как женщина, туан, аллах сотворил их очень похожими друг на друга, — мягко сказал Абдул.

— Верно, — ответил я. — Но, когда женщину постигает горе, ей очень трудно помочь. Что же касается этой буйволицы, я могу быстро прикончить ее страдания. Следует ли это сделать?

— Да, туан, — ответил он. — У нее много ран. Пошли ей пулю, которая говорит «прощай».

Он передал мне ружье. Я поставил прицел на сто шагов, тщательно прицелился и спустил курок. Корова не издала ни звука. Она опустилась на колени и упала на труп своего теленка.

Мы все слезли с деревьев. Малайцы были сильно возбуждены. Они принялись плевать на тигра и проклинать его, — не исключая, конечно, и тех, кто поставил на него свои деньги. Буйволицу все восхваляли, называли ее прекрасною, что, конечно, было далеко от истины. Теленок с его длинными ногами был еще безобразнее ее. По их мнению, вероятно, величайшим комплиментом, которым они наградили храбрую корову, было, когда они склонились над ней и прокричали в мертвое ухо, что у нее было сердце быка…

Мясо буйвола очень грубо и для еды не годится. Трупы оставили, как они лежали. Тигр был так истерзан и представлял собою такую массу изломанных костей и измятого мяса, что туземцы даже не смогли взять головы и шкуры.

Один малаец заметил, что уши зверя уцелели. Он сейчас же отрезал их. Абдул сообщил мне, что, хотя сам он и не верит в талисманы, но знает, что ни один тигр в свете не посмеет тронуть человека, носящего у талии высушенное ухо свирепого тигра.